ХРАМ ВЛАДИМИРА СВЯЩЕННОМУЧЕНИКА

Неделя 20 по Пятидесятнице.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

В юности о смерти говорить легко. Она так далека, что представляет собой проблему чисто теоретическую. Вот так однажды в далёкие молодые годы я со своим приятелем рассуждал о смерти. «Ты её боишься?» – спросил я его. А он легко и просто ответил: «Нет. Знаешь, мы ведь с ней никогда не встретимся: пока я есть – её нет, когда она придёт – меня не будет!» Я просто онемел от такой залихватской логики. Просто не нашёлся, что ответить: вишь ты, «мы никогда не встретимся»! Потом, уже в зрелые годы, я часто вспоминал об этом разговоре, и вспоминал, конечно, в те тяжкие моменты жизни, когда смерть стояла передо мной во всей своей жестокой неотвратимости, как в сегодняшнем Евангелии она предстала пред Сыном Божиим в Наине.

Множество народа шло со Спасителем. И столь же многолюдная толпа несла покойника навстречу Ему. Как два войска, встали эти две группы людей друг против друга. Во главе одной – мёртвый юноша, тот, кто умер вопреки надежде, вопреки здравому смыслу, наперекор мечтам и упованиям матери. Другую же возглавлял Податель Жизни, Тот, Кто эту самую жизнь придумал, изобрёл и создал. И они – встретились, они заглянули в глаза друг другу. Жизнь и Смерть. Сын Божий, Который Сам о Себе сказал однажды: «Я есмь путь и истина и жизнь» (Ин.14.6), и самое отвратительное порождение отца лжи, диавола, – смерть.

Как и тогда в Наине, эта встреча жизни и смерти совершается непрерывно в нашей душе, в нашей судьбе, в нашем повседневном быту. Мой юный приятель заблуждался, когда думал, что можно беспечно и незатейливо, особенно не напрягаясь, прожить весь свой век, раствориться в небытии, да и квит! На самом деле вовсе не нужно непременно оказаться в горящем доме, чтобы встретиться со смертью, совсем не обязательно прочитать в глазах врача приговор, чтобы понять, как леденит её дыхание трепещущую и беззащитную душу. Просто забудь на минуту о Боге, проживи полчаса, сознавая бессмысленное убожество своего существования, откажись от веры в обещанное тебе Царство Небесное – вот тебе и погибель души при всё ещё живом теле, вот тебе и состояние, которое врачи деликатно именуют депрессией, а святые – окамененным нечувствием.

Да в общем и не самое тело нас так заботит. Разве плачем мы об остриженных ногтях, разве сокрушаемся об оставленных в парикмахерской локонах? Дела нам до них нет! А ведь тоже – наше родное, наше горячо любимое тело! По-настоящему пугает нас только смерть души, не прах, не ногти, не кости – Бог с ними! Нам дорого то, что составляет нашу ни на кого не похожую личность, нашу бессмертную душу с её умением любить, помнить, надеяться, верить, печалиться, умиляться. А ведь всё это богатство души может умереть ещё до смерти тела. Умереть потому, что грех и похоть одолеют любовь и сочувствие. Все мы теоретически знаем, что грех – убивает. И это убийство грехом потому особенно страшно, что не сразу заметно: глаза глядят, сердце бьётся, руки-ноги движутся, а душа – мертва, потому что не осталось в ней ничего «душевного», вся она насквозь проросла «телесным», подобно тому как тело прорастает раковой опухолью. Хорошо бы нам помнить, что смерть от собственного греха страшнее смерти от отравленного снаряда, потому что и снаряд, и нож, и пуля убивают только то, что и так истлеет, а грех покушается на нетленное – на образ Божий в человеке.

В эти скорбные дни, когда смерть, казалось бы, в очередной раз правит свой бал, когда с юга и с запада, с севера и с востока ежечасно приходят вести одна страшнее другой, есть серьёзная опасность для каждого, кто не хочет смерти души, для каждого, кто ещё верит своему Господу, кто всё ещё надеется на жизнь будущего века. Об этой опасности предупреждал нас Спаситель, когда говорил Своим ученикам: «И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне» (Мф.10.28).

И вот во времена, подобные нынешним, когда многим кажется самым важным на свете сохранение жизни тела, мы, православные, должны не забывать о том, что важнее тела, – о жизни души. Так просто именно сейчас ожесточится сердцем, озлобиться, впасть в постыдное состояние животного ужаса. Так просто посреди всеобщих отчаянных усилий во что бы то ни стало сохранить тело ненароком забыть о том, что гораздо важнее всякого телесного преуспеяния. Так просто именно сейчас, когда рушится прежнее представление о стабильности и порядке, забыть, что не только наинскому юноше, но и каждому из нас в час Страшного суда прозвучит этот призыв Спасителя: «Юноша! тебе говорю, встань!» И вот тогда – с чем мы встанем, с чем поднимемся из своих гробов? Что мы предъявим в своё оправдание, если душа наша привыкла плакать только о материальных потерях, если наши совокупные усилия по сохранению целомудрия не идут ни в какое сравнение с потугами остаться молодыми и здоровыми? Что встанет из гроба в ответ на зов Божий – бездушное тело или вечно живая душа? Аминь.

21 октября 2001 г.