Русская православная церковь - Сергиево-Посадская епархия - Королёвское благочиние
Московская область, г. Королёв

ХРАМ ВЛАДИМИРА СВЯЩЕННОМУЧЕНИКА

Проповедь "ПОКОЙ И ВОЛЯ."


Неделя 1 по Пятидесятнице, Всех святых

Евреям, гл. 11, ст. 33 - гл. 12, ст. 2

   33 которые верою побеждали царства, творили правду, получали обетования, заграждали уста львов,
   34 угашали силу огня, избегали острия меча, укреплялись от немощи, были крепки на войне, прогоняли полки чужих;
   35 жены получали умерших своих воскресшими; иные же замучены были, не приняв освобождения, дабы получить лучшее воскресение;
   36 другие испытали поругания и побои, а также узы и темницу,
   37 были побиваемы камнями, перепиливаемы, подвергаемы пытке, умирали от меча, скитались в милотях и козьих кожах, терпя недостатки, скорби, озлобления;
   38 те, которых весь мир не был достоин, скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли.
   39 И все сии, свидетельствованные в вере, не получили обещанного,
   40 потому что Бог предусмотрел о нас нечто лучшее, дабы они не без нас достигли совершенства.
   1 Посему и мы, имея вокруг себя такое облако свидетелей, свергнем с себя всякое бремя и запинающий нас грех и с терпением будем проходить предлежащее нам поприще,
   2 взирая на начальника и совершителя веры Иисуса, Который, вместо предлежавшей Ему радости, претерпел крест, пренебрегши посрамление, и воссел одесную престола Божия.

От Матфея, гл. 10, ст. 32-33; ст. 37-38; гл. 19, ст. 27-30

   32 Итак всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я пред Отцем Моим Небесным;
   33 а кто отречется от Меня пред людьми, отрекусь от того и Я пред Отцем Моим Небесным.
...
   37 Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня;
   38 и кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня.
...
   27 Тогда Петр, отвечая, сказал Ему: вот, мы оставили всё и последовали за Тобою; что же будет нам?
   28 Иисус же сказал им: истинно говорю вам, что вы, последовавшие за Мною, -- в пакибытии, когда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых.
   29 И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную.
   30 Многие же будут первые последними, и последние первыми.
Неделя 1 по Пятидесятнице, Всех святых
Проповеди священника Сергия Ганьковского
  1. ДЕНЬ ВСЕХ СВЯТЫХ.

    14.06.1998

  2. ПОКОЙ И ВОЛЯ.

    06.06.1999

  3. ЗАСТИГНУТЫЕ РАДОСТЬЮ.

    25.06.2000

  4. УСИЛИЕ СВЯТОСТИ.

    10.06.2001

  5. ОСТАВИВШИЕ ВСЁ.

    30.06.2002

  6. ПОБЕЖДАЮЩИЕ ЦАРСТВА.

    22.06.2003

  7. МЕРА СВЯТОСТИ

    06.06.2004

  8. ВСЕОБЩИЕ ИМЕНИНЫ.

    26.06.2005

  9. ПЕРВЫЕ И ПОСЛЕДНИЕ.

    18.06.2006

Проповеди священника Глеба Козлова
  1. Проповедь от 19.06.2011

    19.06.2011

Неделя 1 по Пятидесятнице. Всех святых.

Во имя отца и Сына и Святого Духа.

Сегодня, когда Церковь Христова празднует память всех святых, когда мы с особым вниманием размышляем о том, как ответило человечество на жертву, принесённую за него на Голгофе, на Благую Весть о бессмертии души, о Вечной Жизни, – Господь говорит нам в Своём Святом Евангелии о цене святости. Мы только что слышали, что условием наследования Вечной жизни является отказ от того, что каждому из нас дорого, к чему мы всей душой привязаны, отказ от всего, что составляет для нас смысл нашего существования в этом мире: семья, дом, любовь, земля, дети – вот что нам предлагается оставить...

Человека, впервые читающего эти евангельские строки, поражает их видимая категоричность, их бескомпромиссность, и человек ужасается: “Что же мне теперь отца и мать не любить, жену и детей бросить?” За решительными словами Христа неофит часто не видит ничего, кроме собственно слов. Для него, взращённого на принципах гуманизма, то есть убеждённого в абсолютной самоценности этой жизни, потому что, как ему кажется, никакой иной, вечной, посмертной жизни нет, – вполне естественно спросить себя: “Когда жизнь моя земная подойдёт к концу, смогу ли я унести с собой на Небо грядку с морковью, детскую колыбель, милые и такие привычные вещи, наполняющие мой дом, смогу ли я взять с собой тех, к кому всей душой привязан? Смогу ли я там, в Царстве Небесном, обойтись без всего этого? Ведь если изъять из моей души всех, кого я люблю, всё, что мне дорого – а это, безусловно, отнимется от нас, когда наша земная жизнь закончится, – если всё это изъять, что останется?” Ответ очевиден: останется пустота. И с этой звенящей пустотой, от которой можно волком завыть, человек обречён будет идти в Вечность.

Вот почему Церковь говорит нам: пока ты жив, пока ты странствуешь во времени, пока не наступила для тебя новая жизнь, приготовь душу твою к этой новой вечной жизни, где рядом нет ничего и никого равного Богу. Пока мы живы, пока, как говорится в книге Екклезиаста, “не порвалась серебряная цепочка, и не разорвалась золотая повязка, и не разбился кувшин у источника”, нам нужно наполнить душу свою не только привычными домашними безделушками, не только умилительными фотографиями из старого семейного альбома, но чем-то таким, что никогда не потеряет свою ценность, чем-то вечным, чем-то не подверженным законам времени.

Чтобы захотеть вечного, нужно устать от временного. Известный русский писатель в самом своём известном романе с пронзительной точностью написал об этом: “Как грустна вечерняя земля! Как таинственны туманы над болотами. Кто блуждал в этих туманах, кто много страдал перед смертью, кто летал над этой землёй, неся на себе непосильный груз, тот это знает. Это знает уставший. И он без сожаления покидает туманы земли, её болотца и реки, он отдаётся с лёгким сердцем в руки смерти, зная, что только она успокоит его.”

Почти во всём можно согласиться с этим писателем, только, пожалуй, одно не устраивает: смерть не успокоит, если Бога нет. Смерть не принесёт блаженного упокоения, если там, где нет “ни болезни, ни печали, ни воздыхания”, – пустота безбожия, если человек, даже в Царстве Небесном продолжает тосковать о царстве земном. Но что верно, то верно: надо устать от греха, чтобы перестать грешить. Надо устать от самолюбования, чтобы однажды увидеть красоту иных лиц, красоту неба. Надо, необходимо наконец-то понять то, что уже давно открыто Церкви: “слава не стоит, богатство мимотечет, близкие и друзи смертию отъемлются...” Оставить всё, что кажется таким ценным, таким дорогим, ради Господа, ради Царства Небесного сразу сможет не всякий, поэтому наш Бог так устраивает нашу жизнь, чтобы мы постепенно, медленно, а более точно было бы сказать, медленно, но верно, уставали от страстей, от суеты, от житейских попечений и всё чаще, всё пристальней вглядывались в Вечность.

Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит –

Летят за днями дни, и каждый час уносит

Частичку бытия, а мы с тобой вдвоём

Предполагаем жить... И глядь – как раз – умрём.

На свете счастья нет, но есть покой и воля.

Давно завидная мечтается мне доля –

Давно, усталый раб, замыслил я побег

В обитель дальную трудов и чистых нег.

Эти слова написаны человеком, уставшим от страстей и грехов; они – как короткое рыдание, вырвавшееся из печального сердца; это слова, в которых тоска о Вечности, тоска о горнем. Сегодня, в день памяти всех святых, неизреченным Промыслом Божьим Россия празднует его двухсотлетний юбилей, и это нечаянное совпадение заставляет нас задуматься о том, как соотносятся святость и гениальность, как совместить нам “любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам” и любовь к Богу.

Пушкин прожил короткую и драматическую жизнь, в продолжение которой ему не удалось, несмотря на выдающийся дар Божий, которым он владел, хотя бы отчасти приблизиться к тому, что мы называем святостью. Да и немудрено! Так же как верблюду трудно пройти сквозь игольное ушко, обладателю такого несметного богатства, такого громадного поэтического таланта, которым обладал наш лучший национальный поэт, трудно однажды осознать, что он – нищий, что ни в безумных страстях, ни в семье, ни в творчестве, а в Боге и только в Боге можно обрести тот вожделенный покой, которого просит душа.

Но если поэт так далёк от идеала святости, почему же тогда с такой нежностью мы вспоминаем о нем сегодня? Потому что мы – немы, а ему Бог дал талант говорить за нас, сказать за нас то, что сами мы, по нашему косноязычию, сказать не можем. Ведь и мы открываем в себе точно такую же тоску по вечности, такую же тоску по утраченному отчему дому, такую же печаль по Богу, которую он ощутил в себе в конце жизни!

Пушкин искал Бога и едва успел найти Его. Блаженны и мы, если нам удастся хотя бы, как ему, на смертном одре оставить свои страсти, свои житейские привязанности, обиды и заблуждения, простить врагов, примириться с ненавидящими нас и встретить Вечность мужественно, строго и смиренно. Как он. Аминь.

6 июня 1999 г.

Священник Сергий Ганьковский

06.06.1999


© Храм Владимира Священномученика, митрополита Киевского и Галицкого.
Просим Вас сообщать об использовании Вами текстов и изображений этого сайта и ссылаться на него при использовани данных материалов.